До тридцати

Непросто так понять, кто одарённый,

Надёжна лишь одна из всех примет:

Все серые – шагают на зелёный,

Великие идут на красный свет.

И следуют путями непростыми,

Которыми другим и не пройти.

И умирают часто молодыми,

Не дотянув порой до тридцати.

Мама и Родина

Их меж собой не разделю,

Любить их не устану.

По русски Родину люблю

И по еврейский маму.

Меня им нечего делить,

Отмеривать – до грамма.

За то прошу, прошу простить

И Родина и мама.

Крошка

Потерпи ещё немножко,

Продержись на волоске.

Всё что было, словно крошка,

Затеряется в носке.

Тихо я сойду со сцены,

Буду стёрт из бытия

И наступят перемены

Распрекрасная моя.

Поведёт тебя дорожка,

К новой жизни и весне,

Чуть покалывает крошка –

Это память обо мне.

Пошли вы….

Когда-то смерти мне не миновать –

Крутые спуски.

Так принято и жить и воевать,

У нас, у русских.

Победы вам над нами не видать,

Мы так привыкли.

Произнесём мы что-то типа – блядь…

Вы сразу сникли.

А впрочем, очень любим мы покой,

Сидеть на печке.

Не лезьте к нам вы грязною рукой,

Тут пик… словечки.

То испытали вы ни раз, ни два

Как пёрли с бляхой.

А вот стояла и стоит Москва,

Пошли вы на**й.

Мечты поэтов (шутка)

Я вам соврал, про скромность у поэта,

Все мысли я нескромные сокрыл.

Сейчас признаюсь, расскажу про это,

О чём мечтал, о чём ночами выл:

Повешенным на стену быть – портретом,

В костюме, взгляд серьезный смотрит вдаль.

Толпа поклонниц, плачущих при этом,

Не потому, что на груди медаль.

Что чётками стихи перебирают,

При этом исключительно мои.

Не вру, о том поэты все мечтают,

Иначе мы бы не были людьми.

Ответ

И в сознании убогом,

Где из мыслей кавардак.

Мы берёмся спорить с Богом,

Упрекая, что не так.

Как-то уж неладно скроен

Поднебесный этот мир,

Что ни день могилы роем

Будь ты нищий, будь эмир.

Сделать, всё не успевая,

Мы, в отмеренный нам век.

Пролетаем мимо рая

От эмира до калек.

А Господь, на нас взирая,

Отдавая дань хуле.

Скажет: Нет на небе рая,

всё закончится в земле.

Не верю

Признаюсь и наверно тем обижу,

Всех тех, кто мне приятно говорят.

Я почему-то змеями их вижу,

И вижу, как с зубов стекает яд.

И правды жду я только лишь от друга,

Она же, к сожалению горька.

То, что живу я жёстко, не упруго,

И недоверчив, словно бы ЧеКа.

Какая жизнь, такое состоянье,

И потому я крепок на излом.

Но размягчают женские рыданья,

О чем всегда жалею я потом.

В слезах нет правды, впрочем, тоже в смехе

Они способны обмануть Фому.

Возможно воспитания прорехи,

Но я не верю, просто никому.

Я и Путин

обращаю внимание, что нецензурных слов в стихе нет.

СМИ, они ведь до сенсаций падки –

На весь мир вон кто-то раструбил.

То, что в детстве Путин из рогатки,

В детстве Джи эФ Кенеди убил.

Проходил я мимо тут беседки –

Хорошо не слышал прокурор.

Только, по словам моей соседки,

Я насильник и к тому же вор.

Точно утверждали, как в дензнаке,

Те, с ума сошедшие в конец.

В очередь отрахали мы Псаки,

Спорим меж собой – так кто отец.

Значит вместе с Путиным сидеть нам,

Сказано соседкою и СМИ.

В камере, и в виде неприглядном…

Фиг вам отсосите, чёрт возьми.

Но у Псаки мы не почивали,

С Джи эФ Кенеди вы разберитесь там.

Мы причин для слухов не давали,

Мы любили жен своих и мам.

Не сваливай на другого

Бог за нас простит, а мы не в силах,

Ни забыть не можем, ни простить,

Режем нас связующую нить

И теряем дорогих и милых.

У гордыню так не покоривших

Несогласное сердце частит.

Бог конечно за нас все простит,

Только вот не простит не простивших.

Не прощением сам ты унижен,

И свалил ты на Бога свой груз,

Результат предсказать я берусь –

Тем Господь на тебя так обижен.

Тот, кто в гриме

Ты себе бы хотя бы не лги

Я же вижу, кто прячется в гриме?

Нет украинцев – тех, что враги,

Но враги притворяются ими.

Если корень один, то и ствол,

Исключения в том не бывает.

Я москаль, ну а ты же хохол,

Мы одно, тем больнее бывает

Слышать мне: ты не брат, ты не брат,

Понимая, что это лишь слово,

Мы друг другу не сделаем злого,

Тот, что в гриме во всём виноват.